Неточные совпадения
Всё, что цены себе
не знает,
Всё, всё, чем
жизнь мила бывает,
Бедняжка принесла мне в дар,
Мне, старцу мрачному, — и что же?
Леонтий впадал в пристрастие к греческой и латинской грамоте и бывал иногда сух, казался педантичен, и это
не из хвастовства, а потому, что она была ему
мила, она была одеждой, сосудом, облекавшим милую, дорогую изученную им и приветливо открывавшуюся ему старую
жизнь, давшую начало настоящей и грядущей
жизни.
Из этой прославленной и часто фальшиво звучащей «тихости, безбурности и славности» рождается инерция, которая
мила вечно бабьему сердцу Розанова, но никогда
не рождается новой, лучшей
жизни.
Конечно, вы остались бы довольны и этим, потому что вы и
не думали никогда претендовать на то, что вы
мила или добра; в минуту невольной откровенности вы сами признавали, что вы человек злой и нечестный, и
не считали злобы и нечестности своей бесчестьем для себя, доказывая, что иною вы
не могли быть при обстоятельствах вашей
жизни.
И действительно, она порадовалась; он
не отходил от нее ни на минуту, кроме тех часов, которые должен был проводить в гошпитале и Академии; так прожила она около месяца, и все время были они вместе, и сколько было рассказов, рассказов обо всем, что было с каждым во время разлуки, и еще больше было воспоминаний о прежней
жизни вместе, и сколько было удовольствий: они гуляли вместе, он нанял коляску, и они каждый день целый вечер ездили по окрестностям Петербурга и восхищались ими; человеку так
мила природа, что даже этою жалкою, презренною, хоть и стоившею миллионы и десятки миллионов, природою петербургских окрестностей радуются люди; они читали, они играли в дурачки, они играли в лото, она даже стала учиться играть в шахматы, как будто имела время выучиться.
Эти заботы, налагая новую обязанность, облегчают горе и мирят с
жизнью, которая вряд ли
не тяжелым делается
мила для большей части.
«
Мила еще, видно, и исполнена таинственных страхов
жизнь для этих людей, а я уж в суеверы
не гожусь, чертей и ада
не страшусь и с удовольствием теперь попал бы под нож какому-нибудь дорожному удальцу, чтоб избавиться, наконец, от этих адских мук», — подумал он и на последней мысли окончательно заснул.
— И
не услышишь. Мы любим петь. Только красавцы могут хорошо петь, — красавцы, которые любят жить. Мы любим жить. Смотри-ка, разве
не устали за день те, которые поют там? С восхода по закат работали, взошла луна, и уже — поют! Те, которые
не умеют жить, легли бы спать. Те, которым
жизнь мила, вот — поют.
А вы теперь скажите, или намекните, или так хоть в ту сторону кивните пальцем, где, по вашим соображениям, находится женщина,
не ваша женщина, а наша, которой
мила жизнь наша, а
не ваша: женщина, которая мне обещала бы поддержку на борьбу со всякою бедою, которая бы принесла хоть каплю масла для той искры, которая меня одушевляет!
— Да ведь это, позвольте вам доложить, сударыня, ведь и ребенок тоже от чего-нибудь тоже бывает, а
не так же. Нешто теперь, по хозяевам столько лет живши и на эдакую женскую
жизнь по купечеству глядючи, мы тоже
не понимаем? Песня поется: «без
мила дружка обуяла грусть-тоска», и эта тоска, доложу вам, Катерина Ильвовна, собственному моему сердцу столь, могу сказать, чувствительна, что вот взял бы я его вырезал булатным ножом из моей груди и бросил бы к вашим ножкам. И легче, сто раз легче бы мне тогда было…
Мне
жизнь мила, перед тобой
не скрою.
Бальзаминов. Как идти-то, маменька? Разве мне жизнь-то
не мила, что ли? Как ни бедствуешь, а все пожить-то хочется.
Счастлив, кому
мила дорога
Стяжанья, кто ей верен был
И в
жизни ни однажды бога
В пустой груди
не ощутил.
— Нет,
не они, a ты, ты,
Мила… Это была ты… В ту минуту, когда я почувствовал, что
жизнь кончается, что я умру, погибну, расстрелянный этими людьми — передо мной предстал, как живой, твой милый образ… И тогда я понял, что ты — самое дорогое для меня существо в мире и что я люблю тебя, как самого дорогого друга на земле, как самую дорогую сестру… И я никогда, никогда
не забуду этой минуты, Милочка… Никогда
не забуду…